Очередь была длинной.

Ладно, будем ждать. Все равно ничего другого не остается. Жизненный опыт показывает, что бессмысленно бунтовать против ожидания. Ты можешь скрипеть зубами и проклинать все на свете, но избежать напрасной потери времени все равно не сможешь. Поэтому терпи и жди. Жди и терпи. Независимо от того, куда тебя должны вызвать. И даже если процедура, которая последует за вызовом, окажется для тебя неприятной. Как на приеме у зубного врача...

Однако Аська, посетившая стоматолога один-единственный раз, и то в таком раннем возрасте, что не должна была помнить об этом (ей тогда заменили "родные" зубы какими-то "дента-имплантатами"), ерзала на мягкой нефролоновой скамье, как будто страдала хроническим геморроем. Лишь когда кто-то выходил из двери в противоположном конце коридора и устремлялся к выходу, она напряженно замирала, провожая "счастливчика" ревниво-оценивающим взглядом.

А еще она то и дело толкала отца в бок и приставала со всякими глупыми вопросами.

Вот и сейчас, уныло покосившись на вереницу людей на соседних скамьях, она придвинулась и жалобно прошептала:

- Пап, а может, уйдем отсюда?

- Еще чего! - с суровым видом откликнулся он. - Сиди.

Она выразила крайнее неудовольствие. Закатила под лоб глаза и страдальчески-тяжко вздохнула. Однако от попыток деморализовать его не отказалась.

- Разве обязательно сегодня это надо?.. Может быть, в другой день народу меньше будет?

- Не будет, - не собирался сдаваться он. - Ты сама прекрасно знаешь, что здесь всегда очередь. К тому же, у тебя сегодня последний день для явки в положенный срок. Таков порядок, дочка.

Она опять вздохнула и заерзала у него под боком с удвоенной силой.

- А если у меня живот болит? - немного погодя прошептала она ему на ухо, косясь на соседние скамьи.

- Не верю, - отрезал он. - А если и болит, то, скорее всего, от волнения. Успокойся и думай о чем-нибудь другом... Например, почему это вон тот мальчик на тебя так часто поглядывает.

Подросток с приятной, умненькой рожицей и смешным хохолком на макушке, одиноко сидевший через две скамейки впереди от них, действительно время от времени косился на Аську.

Однако дочь не была настроена на шутливый тон.

- Какой еще мальчик, пап? - с обидой осведомилась она. - Ты что - издеваешься?!.. О чем тут можно думать, кроме ЭТОГО? И вообще, если я не хочу - почему я должна торчать в этой очереди, как дурочка?

Настал его черед возвести глаза к небу и мысленно ругнуться.

Нет, это не ребенок, а поистине - горе луковое!..

- Послушай, малыш, - проникновенно начал он. - Ты хоть понимаешь, зачем мы с тобой сюда пришли? По-моему, ты еще не осознаешь, что через каких-нибудь полчаса станешь совсем другим человеком? Взрос-лым! Так что изволь взять себя в руки и соответствовать!.. Пора относиться ко всему серьезно!..

- Значит, серьезно, да? - перебила она его с таким жаром, что было видно: тирада его все-таки задела ее. - Если серьезно, папочка, то я вообще не понимаю, кому и зачем ЭТО нужно? И какому идиоту могло прийти в голову такое?!.. Да это же... это же все равно, что ходить повсюду голышом!

- Ну, почему, Ася? - стараясь говорить потише, возразил он. - Что за нелепые сравнения?.. Да, конечно, поначалу тебе будет непривычно и, возможно, неловко... Но даю гарантию, что пройдет совсем немного времени - и ты перестанешь обращать на это внимание. Как миллионы людей во всем мире!.. Смотри: все вокруг ходят с бэджами - и ни с кем ничего страшного не случается!

Но Аська, кусая губы, принялась сосредоточенно изучать свои ногти, и он почувствовал, что переубедить дочь ему не удалось. И едва ли удастся - во всяком случае, здесь и сейчас. Ну и пусть... Как говорится, жизнь потом научит и приучит... Главное - дотянуть бы до заветной двери, а там все уладится само собой... Побыстрее бы они там шевелились, что ли!..

- И кстати, об идиотах. Ты ведь сама знаешь, что ничего идиотского в бэдже нет. Ведь вы это уже проходили по истории вещей... Бэдж так же важен и нужен людям, как прививка универсальной вакцины. Ты только представь себе то время, когда все люди ходили безымянными. Когда имена и фамилии записывались в специальных книжечках, которые назывались паспортами или удостоверениями личности. Нелепо звучит - "удостоверение личности", правда? Но именно так и было. И каждый человек был вынужден доказывать, что он - это он и что его зовут именно так, а не иначе... А для этого ему постоянно надо было таскать с собой так называемые "документы", и возникала масса проблем, если они потеряются или придут в негодность!.. А сколько времени тратилось на то, чтобы сообщить окружающим, как тебя зовут! Существовали даже всякие речевые формулы для знакомства: "Позвольте представиться...", "Меня зовут...", "Простите, как ваши имя-отчество?" - и так далее...

Он приумолк, потому что лампочка над заветной Дверью мигнула, очередь продвинулась еще на одного, и надо было перемещаться на освободившуюся соседнюю скамью. Аська скептически шмыгала носом, но пока помалкивала.

- Да и всяким преступникам было легче орудовать, пользуясь тем, что на них НЕ НАПИСАНО, кто они такие на самом деле. Ведь можно было выдавать себя за кого угодно, если подделать паспорт и прочие бумаги... А сколько людей было похоронено безвестными только потому, что у них в момент смерти не было с собой документов и их не могли опознать родственники! А сколько пропадало без вести тех, кто страдал потерей памяти! А сколько детей безвозвратно терялось родителями, потому что при рождении младенцам не ставили чип-метку с помощью бэджа матери!..

- А мне все равно кажется, что раньше было лучше, - возразила Аська. - Идешь по улице - и никто не подозревает, как тебя зовут. И я не пойму: что в этом плохого?

- Ты не вникаешь в саму суть бэджа, - сообщил он. - И чему вас только в школе учат?.. Между прочим, человечество и раньше понимало, что гораздо удобнее узнавать имя собеседника без всяких вопросов. Когда-то у каждого знатного рода был свой идентификационный знак. Он назывался "герб". Потом люди изобрели визитные карточки. А в прошлом веке эти карточки стали носить на груди, прицепляя к одежде. Так делали журналисты, продавцы в магазинах, участники конференций, выставок и симпозиумов, водители такси, государственные чиновники... С тех пор и пошло название "бэдж". А когда были изобретены специальные голочипы, просто-напросто оставалось пойти чуть дальше и наделить постоянным бэджем-идентификатором каждого человека. Согласись, это намного удобнее и надежнее, чем любой паспорт...

- А это не больно? - неожиданно спросила Аська.

Он разозлился. Оказывается, всё, что он ей втолковывал, она просто-напросто пропускала мимо ушей.

- Конечно! - язвительно ответил он. - Очень больно! Потоки крови из страшных резаных ран!.. Да укус комара - и то больнее в тысячу раз!.. Ты хоть слушаешь, чудо, что я тебе говорю?

- Да слушаю, слушаю, - небрежно бросила она, не поднимая головы. - Все равно непонятно: как люди могли дойти до такого маразма? Согласиться выставить на всеобщее обозрение свои ФИО - я считаю, это то же самое, что...

- Опять ты со своими сравнениями! Ты еще скажи, что мы похожи на древних заключенных, которым клеили на тюремную робу номера!..

- Ну, номера - это еще куда ни шло, - усмехнулась дочь.

- То есть как?

Временами она поражала его непредсказуемыми вывертами своего четырнадцатилетнего мышления.

- А так! Про номера, по крайней мере, не скажешь, что какой-то из них лучше или хуже. Цифры - они и есть цифры, все одинаковые. А фамилии-то у всех - разные!..

- Значит, по-твоему, какие-то фамилии могут быть лучше, а какие-то - хуже?

Аська наконец-то взглянула ему в глаза и насмешливо скривилась:

- А по-твоему, это не так?

Так вот оно в чем дело! Значит, она вовсе не против бэджа как такового. Просто стыдится той фамилии, которую ей придется носить всю жизнь в виде этакого вечного, практически неуничтожимого, голографического клейма... Вот дуреха!

Против своей воли он улыбнулся.

- Эх ты, глупышонок! - произнес он с ласковым упреком. - Я-то думал, что с тобой можно разговаривать как со взрослой, а ты, оказывается, все еще - детский сад, игры в песочнице!..

Будущая личность слушала его по-прежнему невнимательно. И стоило ему сделать паузу, вызванную очередным перемещением в очереди (Дверь была уже совсем близко, и тот подросток, который заглядывался на Аську, вошел внутрь), как дочь ехидно осведомилась:

- Значит, ты считаешь, что никакой взаимосвязи между фамилией и судьбой человека нет и быть не может, да? - Он пожал недоуменно плечами: а какая, мол, тут связь? - и тогда она нанесла ему удар ниже пояса. - А из-за чего ж тогда ты сам ничего выдающегося в жизни не сделал и едва ли уже сделаешь? Разве не из-за твоей дурацкой фамилии? Кто назначит начальником человека, у которого фамилия - курам на смех?! И какая дурочка всерьез полюбила бы мужчину с таким бэджем, как у тебя?

В голове тонко зазвенело, и какая-то жилка бешено запульсировала на виске. В груди внезапно образовалась ледяная пустота, и он понял, что сейчас сорвется. Прямо тут, в этой бесконечной очереди. На виду у всех...

Нет-нет, нельзя омрачать торжественное настроение присутствующих семейным скандалом.

И огромным усилием воли он заставил взять себя в руки.

Позволил себе лишь одну-единственную фразу:

- Больше я тебе ничего говорить не буду.

И отвернулся...

Вспыхнул сигнал вызова следующего. Симпатичный мальчик шествовал по проходу между скамейками, сияя слегка смущенной и в то же время гордой улыбкой. Его бэдж переливался множеством оттенков, словно провозглашая под гром литавр и пение труб невидимого оркестра:

Под боком с неподдельной завистью тоскливо вздохнули:

- Везет же некоторым!

Не отреагировал на провокацию. Только подумал про себя, что фамилия у новоиспеченного обладателя бэджа какая-то неестественная, как иноязычное заимствование. Словно ее выдумали. Интересно только, кто - мальчишка или его родители?..

А почему бы и нет?

Ты же сам твердил, что это всего лишь условное обозначение. Так давай, напутствуй бестолковое чадо свое. Выпиши индульгенцию. Сама-то она может не решиться...

Аська опустила голову.

- А что, если я вообще откажусь от бэджа? - еле слышно спросила она. - Они же не имеют право меня заставить, верно?

Он сглотнул комок в горле. Ну вот, докатились!.. Может, лучше действительно отложить это дело на другой день? Девчонка явно не понимает всей важности того, что ей предстоит. А то сотворит какую-нибудь глупость, за которую будет расплачиваться всю жизнь и, кстати говоря, вину за которую будет возлагать на него же как на родителя, вовремя не подсказавшего, не уберегшего и тэдэ, и тэпэ...

- Верно, - сказал он вслух. - Никто не может вынудить тебя носить бэдж против твоей воли. И я знаю немало случаев, когда кое-кто наотрез отказывался от него. Только...

Договорить он не успел. Над Дверью нетерпеливо замигал сигнал вызова. Теперь уже для них. Он зачем-то вскочил вслед за Аськой, словно забыл, что ему пройти внутрь вместе с ней не позволят.

Таков порядок.

На секунду взгляды отца и дочери встретились.

- Иди, дочка, - сказал он предательски дрогнувшим голосом. - Пора.

Хотел было обнять ее, но тут же спохватился: что это за лирика такая, будто мы прощаемся навсегда?

Аська шагнула в раздвинувшиеся вакуумные створки.

А он остался сидеть на ставшей почему-то неудобной скамье.

Откуда ни возьмись, наплывали соответствующие моменту воспоминания...

Много лет назад он тоже ожидал своей очереди получить бэдж. Только, в отличие от Аськи, он был один, и некому было ободрить его или поддержать советом. За четырнадцать лет, проведенные в Доме Ребенка и в Интернате, он усвоил, что понятие "родители" совсем не значит "родные".

Поэтому, когда председатель Идентификационной комиссии задал ему официальный вопрос, какую фамилию он желает запечатлеть на своем бэдже, он не раздумывал ни секунды и назвал фамилию своего воспитателя, который всегда относился к нему с особой заботливостью и теплотой.

Члены комиссии переглянулись. Потом кто-то осторожно спросил, уверен ли он в своем выборе и отдает ли отчет в том, что подобная фамилия... как бы это сказать?.. не совсем благозвучная...

Но он настоял на своем.

Воспитателя, заменившего ему отца, уже полгода не было в живых.

В тот же день, возвращаясь в Интернат с новеньким бэджем, большие буквы которого ярко светились поперек груди и спины, он натолкнулся на стайку городских мальчишек, и те стали, кривляясь, издеваться над его фамилией, а потом, когда он бросился с кулаками на обидчиков, забросали его камнями...

Вполне возможно, что кое в чем Аська была права. Ведь, действительно, выбранная в юности фамилия не раз потом подводила его и делала смешным в глазах окружающих.

Но он ни за что не согласился бы променять ее на более благозвучную. Даже если бы у него была такая возможность. Но Положение о бэдже не предусматривает подобной возможности и не делает никаких исключений. Таков порядок.

А теперь предстояло сделать выбор его дочери, выращенной им в одиночку. Без той, что оставила ему годовалого несмышленыша в качестве этакого живого воспоминания о себе, найдя свое счастье с другим.

Так почему же он не предвидел, что выбор этот окажется таким мучительным для родного чада?

Может быть, потому, что сам уже привык к шутовскому ярлыку и хотел, чтобы и Аське было суждено привыкнуть?..

Господи, да если бы он заранее знал, что все дело только в надписи на бэдже, то надо было не убеждать Аську в том, что всякая фамилия - не более, чем условное обозначение человека, а сесть вместе с ней за справочники по ономастике и выбрать ту фамилию, которую она будет согласна носить!..

Господи, только не дай ей, кровинке моей, совершить непоправимое!

Пусть выбирает любой бэдж, какой ей вздумается.

Главное - чтобы она совсем не отказалась от бэджа.

Потому что человек, не имеющий личного идентификатора, обречен стать своеобразным изгоем в обществе. Потому что никто не захочет иметь никаких дел с тем, кто скрывает свою фамилию. Потому что это создает массу житейских проблем и неудобств. В том числе и в личной жизни...

А самое главное - человек без бэджа не имеет права менять свое лицо. Голочип, рисующий надпись на груди и спине, имеет и другие функции. В частности, с его помощью можно надеть на себя, как очки, другое лицо, используя обширный набор виртуальных образов, хранящийся в его памяти. Голомакиятор - так это называется. Наверное, в конечном счете бэдж понадобился именно для того, чтобы опознавать носителей фальшивых лиц-масок.

Иначе - хаос и неразбериха в обществе.

А так - порядок.

Конечно, кто не хочет пользоваться голомакиятором, тот и не пользуется. Например, лично он никогда не прибегал к псевдолицам - не видел смысла в том, чтобы казаться лучше, чем ты есть на самом деле. Тем более с его-то фамилией. Лишний повод для насмешек.

А вот дочери это наверняка понадобится.

Время от времени он напрягал слух, словно пытаясь услышать то, что творится за Дверью, хотя отлично знал, что ее створки - звуконепроницаемые.

Он хотел, чтобы выход дочери не застал его врасплох.

Чтобы можно было скрыть от нее разочарование и обиду, если она все же решит последовать его совету и выберет другую, более приличную, по ее мнению, фамилию.

Или горечь и жалость, если она вообще выйдет без бэджа...

Интересно, что же она выберет? Может быть, фамилию своей матери? Ну и пусть, уговаривал он себя, ведь у той фамилия была вполне благозвучная. Нельзя же связывать грехи и пороки человека с его фамилией!..

И тем не менее, именно этот выбор Аськи оказался бы для него больнее всех прочих.

Впрочем, сейчас ничего уже нельзя было изменить, и оставалось только ждать. А еще - лелеять в душе слабую, худосочную надежду...

Казалось, что за время отсутствия дочери прошло уже много лет, и еще немного - и он превратится в немощного, седого старца, и когда Аська перешагнет порог Комиссии, у него не останется сил, чтобы встать ей навстречу.

Наконец, створки беззвучно и медленно разошлись, как бы нехотя выпуская в коридор худенькую девчоночью фигурку.

Не веря своим глазам, он поднялся навстречу дочери.

На узкой груди ее светились две огненно-яркие строчки голограммы:

Лицо у Аськи было запрокинуто с отчаянным вызовом, и в нем не было ни кровинки.

Свое лицо, родное. Как и фамилия.

То самое лицо, которое изуродовано страшным шрамом на левой щеке, оставшимся после ожога третьей степени. В четыре с половиной года Аська стянула на себя со стола кипящий чайник.

Не чувствуя ног под собой, он подошел к дочери и неловко потоптался, не зная, что сказать ей и стоит ли вообще что-то говорить в этот момент.

Впрочем, она явно не намеревалась выслушивать чьи бы то ни было поздравления или выражения сочувствия.

Не опуская головы, она застучала каблучками по длиннющему коридору к выходу, и он поспешил за ней следом. Краем уха он подсознательно прислушивался: не засмеется ли какая-нибудь сволочь им в спину.

Обошлось.

Яркий солнечный свет больно ударил в глаза после темного коридора, однако, наверное, не поэтому Аська застыла как вкопанная на верхней ступени крыльца.

На скамье напротив выхода сидел юноша. В руках он вертел букетик из цветов, видимо, только что сорванных с ближайшей клумбы.

Опознать его теперь можно было лишь по полуиностранной фамилии: на Кирилле Симоновиче Грандине красовалось вирт-лицо мужественного красавца. Увидев Аську, подросток поднялся со скамьи, смущенно улыбаясь, но улыбка тут же сбежала с его псевдо-лица, уступая место кривой усмешке. Вороватым движением он отшвырнул букетик за скамью, сунул руки в карманы брюк и решительно зашагал прочь.

- Ася, - сказал отец в спину, перечеркнутую крупными буквами его фамилии.

Девочка оглянулась, явно стараясь держаться как ни в чем не бывало:

- Да, папа?

Он пробубнил, почти не слыша своего голоса:

- Ты это... включи голомакиятор-то...

Аська усмехнулась совсем по-взрослому, и только теперь, стоя к ней вплотную, он разглядел крошечные слезинки, которые подсыхали в уголках ее глаз.

- А зачем? - спросила она.