ПРАВО СОБСТВЕННОСТИ

 

 

Звонок в дверь раздался, когда Цинтия, проводив мужа на работу, заканчивала мыть посуду после завтрака.

"Кто бы это мог быть?", удивилась она, вытирая руки о передник. Почтальон? Или очередной рекламный агент? В последнее время эти коммивояжеры стали такими нахальными - готовы просочиться в любую щель, чтобы всучить первому встречному никому не нужный товар!..

Сынишки в гостиной не было - наверное, поднялся в свою комнату. Пересекая гостиную, Цинтия на секунду задержалась, чтобы поднять с пола пластиковую доску с магнитными буквами и цифрами. Опять Ольф бросил всё как попало! И когда я приучу его к порядку?..

Звонок больше не повторялся - терпения звонившему было явно не занимать. Если это и был рекламный агент, то очень вышколенный - не то что большинство его коллег...

Вообще-то Леонель всегда наставлял супругу в том духе, что открывать дверь на звонок неизвестных посетителей не следует. Мало ли кто может пожаловать!.. Со страниц газет не сходили жуткие истории о серийных убийцах, безнаказанно расправляющимися с наивными домохозяйками в отсутствие их мужей.

Однако сейчас, сама не зная почему, Цинтия приоткрыла дверь, не поглядев предварительно в глазок. Скорее всего, потому, что в высокие окна гостиной лился яркий солнечный свет, воздух благоухал утренней прохладой, на небе было ни единого облачка, а на другой стороне улицы, у дома соседей, слышались громкие голоса играющих детей. В такой обстановке сама мысль о том, что за дверью может стоять серийный убийца, сжимающий в кармане нож или пистолет, была чем-то нереальным. Как вчерашний фильм ужасов. К тому же, дверная цепочка была толщиной с палец - с такой ни одни кусачки не справятся...

- Госпожа Сейфи?

- Да, это я, - пробормотала Цинтия, поправляя упавшую на лицо прядь каштановых волос.

Человек, которого она увидела в образовавшуюся щель, оказался самым обычным, хорошо сложенным и очень молодым мужчиной с открытым, приветливым лицом. Несмотря на жару, на нем был безупречный темно-серый костюм, белоснежная рубашка и галстук в косую полоску - точно такой же она недавно подарила мужу на "день ангела".

Незваный гость был сама корректность.

- Я прошу прощения за столь неожиданный визит, - поклонился он, - но, к сожалению, того требуют исключительные обстоятельства... Я хотел бы поговорить с вами с глазу на глаз.

Начало было многообещающим. Именно так начинаются все фильмы, описывающие пошлые любовные истории: нежданный визит... прекрасный незнакомец... мгновенно вспыхнувшая любовь... свидание в кафе с видом на океан... страстная ночь в мотеле...

Цинтия невольно застеснялась того, что стоит перед посетителем в простом домашнем халате, в разношенных шлепанцах и в переднике, на котором навечно запечатлелись пятна от свекольного сока и от детского фруктового пюре. Да еще на голове черт знает что, вспомнила она, невольно покраснев от смущения.

И тут же рассердилась на себя: что за чушь лезет тебе в голову?! У тебя есть прекрасный муж, прелестный сын - какие могут быть интрижки?..

- Кто вы такой? - сухо спросила она.

Незнакомец казался вовсе не обескураженным холодным приемом.

Он лишь удрученно вздохнул и развел руками.

- Вся беда в том, что мое имя вам ничего не скажет, - смущенно улыбнулся он. - А маскироваться под почтальона, разносчика пиццы или рекламного агента у меня нет никакого желания. Вам придется поверить мне на слово, что я собираюсь вам сказать нечто очень важное - прежде всего, для вас и вашей семьи.

- Ах, вот как? - прищурила глаза Цинтия. - Ладно, я вас слушаю.

Обычно этот ход был неотразимым, когда надо было отшить чересчур ловкого рекламщика или афериста - они почему-то не любят разговаривать через дверь.

Однако, человека, стоявшего на крыльце ее дома, это, похоже, не смутило. Он лишь оглянулся по сторонам, словно желая убедиться, что их никто не подслушивает, а потом, слегка понизив голос, сообщил:

- Дело в том, что вашему сыну угрожает опасность!

Цинтия отшатнулась от двери.

Откуда этот парень знает, что у меня есть дети и именно мальчик?

Она невольно оглянулась на гостиную, чтобы убедиться, что в поле зрения незнакомца отсутствуют какие-либо признаки присутствия в доме ребенка.

Тем более странно, что она никогда раньше не встречала этого человека.

Кто же этот тип? И что ему надо?

- Откуда вы?.. - начала она, но он не дал ей закончить вопроса.

- Поверьте, - учтиво сказал он, - мне известно о вас многое. Наверное, можно было бы сказать даже, что я знаю о вашей семье все, но я не люблю слишком категоричных суждений.

В его вежливости была какая-то старомодная неестественность. Тем не менее, Цинтия почему-то не ощущала, что от него исходит какая-либо угроза.

- О какой опасности вы говорите? - осведомилась она.

Незнакомец обескураживающе улыбнулся.

- Этот разговор слишком серьезен, чтобы вести его через дверь, - заявил он. - Хотя я вполне понимаю ваши опасения... Знаете что? Лучше я приду к вам вечером, когда ваш муж вернется с работы.

Он развернулся и стал спускаться с крыльца. У него была безупречная осанка. Не то что у Леонеля, самокритично называвшего себя "канцелярской крысой"...

В груди у Цинтии защемило от тревоги.

Может быть, это представитель той фирмы, с которой они имели дело четыре года тому назад? Но если так, то тогда все понятно...

- Постойте, - окликнула она мужчину. - У вас есть при себе какие-нибудь документы?

Незнакомец остановился и оглянулся на нее.

- Только водительские права, - пожал он плечами.

- Покажите! - потребовала Цинтия.

Насколько она могла судить, документ был в полном порядке, со всеми степенями защиты от подделки. Выдан два года назад сроком на десять лет. Фото соответствует внешности. Человека звали Ренмарк Лиль.

Не говоря ни слова, Цинтия прикрыла дверь и сняла цепочку.

- Входите, - сказала она, возвращая удостоверение посетителю.

В гостиной она усадила его в кресло, стоявшее спинкой к лестнице, ведущей наверх. Сама заняла место на диване напротив - так, чтобы между ними был низкий журнальный столик.

Видимо, вежливость незваного гостя все-таки повлияла на нее, потому что, повинуясь неясному импульсу, она предложила ему что-нибудь выпить. Однако Лиль отрицательно покачал головой.

Судя по всему, он не был настроен напрасно терять время.

- Прежде всего, госпожа Сейфи, - начал он, - хотел бы вас предупредить... То, что я вам сейчас расскажу, наверняка покажется вам таким невероятным, что первым вашим побуждением станет не верить ни одному моему слову. Дело осложняется еще и тем, что я вряд ли смогу привести в свою защиту какие-либо весомые и неопровержимые доказательства. Тем не менее, я хотел бы всячески заверить вас в том, что речь не идет ни об ошибке, ни о попытке мистификации.

Говорил он гладко и правильно. Даже чересчур гладко. Обычно люди в быту так не говорят. Тем не менее, он все-таки волновался. Пальцы его рук были судорожно стиснуты, а на загорелом лбу выступили мелкие капельки пота.

Цинтия невольно вспомнила одну брошюру по физиономике, в которой описывались жесты, характерные для тех, кто лжет или собирается солгать. Одним из таких признаков вранья было прикасание к носу. Однако человек, сидевший сейчас напротив нее, вообще не дотрагивался до своего лица.

- Так в чем же дело? - немного резче, чем следовало, спросила она.

Лиль подался вперед и, в свою очередь, спросил:

- Скажите, госпожа Сейфи, вы не замечали за вашим Ольфом ничего странного?

У Цинтии перехватило дыхание. Она даже не сразу заметила, что необычному посетителю известно имя ее мальчика.

- Что вы имеете в виду?

- Он не страдает одышкой? Кашлем? Беспричинным насморком? Болями в горле?

Вопросы следовали один за другим, не давая ей возможности вставить хотя бы слово.

- Он здоров, - наконец, кратко сказала она. - А что случилось?

- Пока ничего, - откинулся в кресле Лиль. - Вам повезло, госпожа Сейфи. Но это вовсе не означает, что опасности не существует. Потому что ваш сын Ольф может умереть в любую минуту.

В глазах Цинтии поплыли разноцветные круги. С трудом собрав всю силу воли, она заставила себя не принимать близко к сердцу слова незнакомца.

- Умереть? - повторила она. - Но каким образом? Он же абсолютно здоров! Мы регулярно проходим медицинское обследование, и все анализы показывают, что...

- Ваша медицина, - перебил ее Лиль, почему-то делая ударение на слове "ваша", - пока не в состоянии выявить некоторые тонкости. Если бы специалисты, которые создавали вашего Ольфа, обладали теми же знаниями, какими обладаем мы, то этой опасности можно было бы избежать! К сожалению, этого не произошло, и наш долг - предупредить вас...

Тут Цинтия очнулась от шока, который вызвало у нее драматическое заявление гостя.

- Вот что, господин Ренмарк Лиль, - чеканя слова, сказала она. - Не кажется ли вам, что вы слишком далеко зашли? Вы вмешиваетесь в вещи, которые касаются только нашей семьи!.. Если вы сейчас же не объясните все до конца, то я выставлю вас вон!

Лиль осуждающе покачал головой.

- Извините, но это дело касается не только вас, - сказал он. - Конечно, вы вправе заставить меня уйти. Но не будете ли вы сожалеть об этом потом, когда случится непоправимое?

Господи, этот нахал еще смеет запугивать меня! И как только я не разглядела, что за его внешней учтивостью скрывается беспардонный хам?!..

- Хорошо, - тем временем продолжал Лиль, - я скажу вам всё. Собственно, именно для этого я и пришел к вам... Только дайте мне слово, что не будете перебивать меня вопросами, которые у вас неизбежно появятся в ходе моего рассказа. Обещаете?

- Постараюсь, - сквозь зубы процедила Цинтия, скрестив руки на груди.

- Четыре... нет, почти пять лет тому назад вы с мужем очень хотели ребенка, - начал Лиль. - Но природа лишила вас этой возможности. И тогда вы обратились в один из центров искусственной репродукции человека, которые после отмены запрета на клонирование были созданы почти в каждом крупном населенном пункте Земли. Вы подали заявление о создании ребенка путем клонирования. Операция прошла благополучно, и выращенный в лабораторных условиях плод был трансплантирован в ваше тело. Через девять месяцев вы столь же благополучно родили мальчика, который сейчас находится в своей комнате на втором этаже...

Цинтия вздрогнула и хотела было что-то сказать, но посетитель остановил ее властным жестом.

- Сейчас ему пошел пятый год, - продолжал он монотонным голосом, прикрыв глаза, словно считывал произносимый им текст с невидимого листа. - Он развивается быстрее, чем обычный ребенок. Он проявляет недюжинные способности в математике и в логическом мышлении. Он не по возрасту трудолюбив и усидчив. А во всем остальном это обычный ребенок, не правда ли, госпожа Сейфи? Однако имеется одно "но", которое отныне вы обязаны учитывать.

Лиль сделал небольшую паузу, а потом посмотрел прямо в глаза Цинтии.

- Дело в том, что ваш сын - не человек.

Цинтия задохнулась от возмущения. Да как он смеет так говорить о моем малыше?! Мало того, что сначала приговорил его к смерти, а теперь еще произносит такие гадости?!.. Ах ты, грязный негодяй!..

- Успокойтесь, успокойтесь, Цинтия, - поднял ладонь "грязный негодяй". - В принципе, ваш Ольф действительно почти не отличается от человека - в том смысле, какой вы вкладываете в это понятие. Так же, как и я, и все мы... Просто он был клонирован из тканей, принадлежавших одному из нас, вот и все.

- Мы? Вы? - обрела наконец дар речи Цинтия. - Кто это - вы?

- Мы - это те, кого вы называете инопланетянами, - сообщил Лиль. - Мы находимся на вашей планете тайно и, уверяю вас, никаких агрессивных намерений в отношении человечества у нас нет. Мы всего лишь наблюдатели, прибывшие с другой планеты.

- С какой именно? - скривилась скептически Цинтия.

- Мы называем ее Руммита, - спокойно сказал Лиль. - Она находится в созвездии Льва в нескольких сотнях световых лет от Земли. Впрочем, это к нашему разговору имеет слабое отношение. - Он снова принялся то сплетать, то расплетать свои гладкие, изящные пальцы. - Главное - что атмосфера вашей планеты губительна для нас. Она содержит в себе ядовитые примеси, которые при длительном воздействии вызывают необратимый процесс распада наших тканей, прежде всего - легких. Это ведет, разумеется, почти к мгновенной смерти. Те из нас, кого посылают на Землю для выполнения той или иной длительной миссии, проходят специальную вакцинацию в раннем возрасте. Не позже, чем в три года. Вашему же Ольфу никто такой прививки не делал и в принципе сделать не смог бы, даже если захотел. А сейчас ему уже четыре с половиной года. И все это время он дышит ядовитым воздухом. Это много времени. Слишком много, чтобы попытаться спасти его только каким-нибудь медицинским способом. Единственное, чем можно помочь вашему ребенку, - это отправить его на Руммиту. Навсегда. И как можно быстрее.

Он замолчал так резко, что Цинтии, оглушенной словами собеседника, пришлось собраться с мыслями, прежде чем что-то сказать.

- Ладно, - сказала она, едва сдерживаясь, чтобы не взорваться и не высказать этому субъекту всё, что она о нем думает. - Допустим, господин Лиль, что вы говорите правду - хотя, если честно, я в этом глубоко сомневаюсь... Но скажите, где вы, господа пришельцы, были все эти годы? Почему вы не пришли к нам сразу после рождения ребенка? Сейчас-то вы отыскали нас?

- Мы не знали, что кто-то из нас был клонирован вашими медиками, - пожал плечами посетитель. - Понимаете, дело в том, что земные ученые давно вели работу по сбору биологического материала в рамках проекта по изучению генетического разнообразия человечества. При этом использовались фрагменты не только мягких тканей и не всегда спрашивалось согласие доноров. В ход шли, например, волосы, собранные во множестве парикмахерских и срезанные с умерших, ампутированные органы, удаленные зубы... А потом многие из накопленных образцов стали применяться при клонировании как донорские клетки. Мы же, наблюдатели, вынуждены жить среди вас. Да, нам запрещается всякое прямое вмешательство в дела вашей планеты. Мы не имеем права применять к вам силу. Мы не должны оставлять следов своего присутствия - но иногда это все-таки случается... Нас слишком много, чтобы можно было контролировать каждого. И, к сожалению, мы тоже смертны... А что касается того, почему мы с опозданием узнали о вас... Понимаете, госпожа Сейфи, между собой мы поддерживаем мысленную связь. Что-то вроде телепатии, о которой пишут ваши фантасты. Однако способность к такому общению формируется у ребенка только после трех лет, и то при условии специального обучения. Примерно так же, как вы учите своих детей разговаривать на том или ином языке. Так вот, недавно мы получили сигналы от вашего Ольфа. Это не были слова или осмысленные сообщения. Просто инстинктивное проявление скрытых возможностей его мозга... Остальное было, как у вас говорится, делом техники.

Цинтия молчала. У нее почему-то больше не было ни сил, ни желания продолжать этот разговор, когда каждое слово собеседника больно ранило ее сердце.

Но один вопрос у нее все-таки еще оставался.

- Почему вы считаете, что я могу поверить вам? - взглянула она в упор на мужчину напротив. - Вы же сами сказали, что у вас нет никаких доказательств.

- Потому что мы верим в ваше благоразумие, - сказал Лиль.

- И вы думаете, я окажусь такой дурочкой, что прямо сейчас приведу вам за руку своего единственного ребенка, которого с таким трудом сумела родить и вырастить, и скажу: "Нате, забирайте"?! - гневно вскричала Цинтия.

Лиль опустил голову.

- Нет, - сказал он. - Конечно же, нет... Мы знаем, как вам будет трудно пережить подобное известие и каким трудным окажется для вас выбор. Но это - единственный выход, если вы хотите уберечь ваше дитя от смерти.

- Мама! - раздался вдруг сверху детский голосок. - Кто это к нам пришел?

Цинтия подняла голову и увидела сына, прижавшегося к прутьям лестничных перил.

Лиль тоже оглянулся и сделал движение, собираясь подняться из кресла.

- Уходите! - сказала Цинтия, вскочив со стула и быстро перемещаясь так, чтобы оказаться между ребенком и незваным гостем. - Немедленно уходите! Я не хочу с вами больше разговаривать!

- До свидания, госпожа Сейфи, - вежливо сказал Лиль. Сейчас лицо его было намного бледнее, чем в начале разговора. - Я умышленно не прощаюсь с вами. Подумайте как следует над тем, что я вам сказал. Только помните: у вас мало времени на размышления...

- Убирайтесь вон! - прошипела Цинтия, вне себя от ярости. - А если я еще хоть раз увижу вас, я обращусь в полицию!

Переступая порог, Лиль обернулся.

- Я бы не советовал вам этого делать, - невозмутимо сказал он. - Не тратьте напрасно нервы, они вам еще пригодятся.

 

* * *

 

Едва за странным посетителем закрылась дверь, Цинтия кинулась к телефону.

Прежде всего она набрала номер мужа.

Леонель Сейфи работал в банке одним из тех клерков, которые носят гордое звание менеджера, но на самом деле являются лишь мелкими винтиками в финансовой махине. Банку были нужны такие люди, которые обрабатывали бы потоки разнообразной информации, раскладывали бы документы по отведенным для них полочкам и корпели бы днями напролет у компьютеров, внося изменения в гигантские массивы данных о клиентах.

Тем не менее, платили за это неплохо. Единственным недостатком было то, что все восемь часов Леонель был прикован к своему рабочему месту, не имея возможности отвлекаться на посторонние дела. Даже в туалет приходилось бегать чуть ли не бегом - каждая секунда была на счету в строгом соответствии с изречением, приравнявшем время к деньгам.

Когда позвонила Цинтия, Леонель был очень занят. Только что ему поступила данные из банковского филиала в Санперси, и их требовалось рассортировать в течение ближайших получаса, причем малейшая ошибка была смерти подобна.

Продолжая пальцами одной руки в бешеном темпе стучать по клавишам, Леонель взял трубку и услышал голос жены. То, что она ему поведала, было настолько далеко от его насущных дел, что суть проблемы, нежданно-негаданно свалившейся на их семью, не сразу дошла до него.

Когда же это произошло, он посоветовал жене не принимать случившееся близко к сердцу, поскольку человек, который выдает себя за инопланетянина, может быть только либо психом, либо аферистом.

- Ну, спасибо, успокоил! - язвительно воскликнула Цинтия. - Ты хоть слышишь, чту я тебе говорю?!.. Во-первых, на сумасшедшего этот тип не очень-то похож. Во-вторых, он может вернуться в любую минуту, и где гарантия, что в следующий раз он не попытается забрать Ольфа силой? В третьих, он может прийти не один! Может быть, речь идет о целой шайке негодяев, которым взбрело в голову отнять у нас ребенка?! Я боюсь, Лео!.. Ты не мог бы сейчас отпроситься и приехать домой? Мы бы с тобой всё обсудили...

- Цинтия, пойми, это просто невозможно! - с досадой сказал Леонель. - У меня тут дел - выше крыши, и начальство ни за что не отпустит меня среди рабочего дня!.. Но я обещаю тебе, - торопливо добавил он, услышав в трубке какой-то подозрительный хлюпающий звук, - что сразу после работы примчусь домой...

Цинтия швырнула трубку на аппарат.

Вот так всегда, с возмущением и обидой думала она. Все они, мужики, одинаковы! Кроме работы их ничего не интересует. Хотя нет - еще футбол. Или бейсбол. Или регби... Но только не жена и дети!.. Даже если нас тут убивать будут, резать на мелкие кусочки - он все равно будет просиживать штаны в своем чертовом банке! Как же, ведь это он зарабатывает деньги, а мы - лишь его нахлебники!..

Что ж, если с нами что-нибудь случится, пусть это останется на его совести. А пока придется самой бороться за свою жизнь и безопасность...

Она опять сняла трубку и набрала номер городского полицейского управления.

Однако ей хватило всего пяти минут, чтобы убедиться, что ответивший ей дежурный - клинический дебил, непонятно как затесавшийся в ряды служителей закона.

Потому что только законченный идиот мог сначала дотошно выспрашивать все данные о ней и ее семье (не хватало только, чтобы он поинтересовался, какой размер бюстгальтера она носит!), а потом, когда она перешла к сути дела, усомниться в том, что ее ребенку действительно угрожает опасность!.. Чего стуят его гнусные намеки на то, что у нее не все в порядке с головой (плюс сентенция о домохозяйках, насмотревшихся фильмов ужаса и начитавшихся триллеров низкого пошиба!)!.. Разве такой тип может взять в толк, что речь идет о настоящей охоте на Ольфа?!..

"С чего вы взяли, госпожа Сейфи, что он намерен похитить вашего сына?"

Как будто это и так не ясно!

"Знаете, я не вижу логики в его поступках. Если бы он действительно собирался украсть вашего мальчика, то зачем ему было светиться перед вами, если он мог улучить удобный момент и сделать это, не вступая с вами в переговоры?"

Откуда я знаю? Разве я - сообщница этого вымогателя, чтобы знать, какими соображениями он руководствовался?!..

"У вас есть враги или недоброжелатели?"

Нет, это исключено! Мы никому ничего не должны, мы жили тихо-мирно, никому не мешая, кроме того, мой муж - тихий и скромный человек, и он никогда бы не осмелился кого-то оскорбить...

"А есть ли среди ваших друзей, знакомых или родственников любители розыгрышей?"

Ну, знаете ли!.. Это уже слишком! Вам говорят, что жизнь ребенка под угрозой, а вы намекаете, что кто-то решил поразвлечься таким образом?!.. Вот что, соедините-ка меня с вашим начальством!

Однако дежурный вежливо, но твердо ответствовал, что у полиции и без того хватает дел, чтобы разбираться с мнимыми угрозами, а что касается начальства, то оно слишком занято, чтобы выслушивать жалобы от сумасбродных дамочек. Если же госпожа Сейфи все-таки желает сделать официальное заявление, то ей надо лично явиться в управление и...

Цинтия не дослушала полицейского.

Хам! Болван в мундире! И это называется - страж порядка! За что только мы, налогоплательщики, содержим эту армию тупиц и лентяев, если в решающий момент они отделываются от нас под любым удобным предлогом?!..

Она взглянула на сына. Ольф увлеченно строил какую-то замысловатую конструкцию из кубиков "Лего".

- Сыночек, - позвала его Цинтия, - подойди ко мне.

- Что, мама? - В ее колени уткнулась пушистая, теплая головка.

Родненький мой, неужели все, что этот мерзавец наговорил про тебя, - правда?!

- Как ты себя чувствуешь, крошка? - спросила Цинтия, гладя мягкие детские кудряшки и пытливым взором осматривая мальчика.

- Хорошо!

- Правда? У тебя не болит горлышко?

- Нет, мамочка. А мы пойдем с тобой сегодня гулять?

- Нет, малыш. Сегодня у меня слишком много дел, так что придется нам побыть дома. Завтра пойдем гулять. Если все будет хорошо...

- А сегодня всё плохо, мамочка?

- Нет-нет, это я так...

- Мама, а кто к нам приходил утром?

Цинтия на секунду задумалась. Говорить Ольфу или нет?.. Наконец, она решилась:

- Вот что, сынок. Этот человек - очень нехороший. Наверное, он преступник или больной. Потому что он хочет, чтобы я тебя отдала ему.

- Зачем?

- Он хочет увезти тебя далеко-далеко, и ты будешь там жить...

- Один?

- Во всяком случае, без нас с папой.

- Насовсем-насовсем?

- Да, он так сказал.

Ольф теснее прижался к Цинтии и заплакал:

- Я не хочу, мамочка!.. Не отдавай меня никому, ладно? Я хочу быть с тобой и с папой! Всегда-всегда!

На глаза Цинтии тоже навернулись слезы.

- Ну что ты, мой маленький? - срывающимся голосом прошептала она, обнимая Ольфа. - Разве я могу так поступить? Ты же у меня самый родненький, самый любимый! И мы всегда будем вместе с тобой - обещаю тебе!..

 

* * *

 

Остаток дня прошел спокойно, и Цинтия немного успокоилась.

Наверно, действительно зря она придала такое значение словам этого придурка. Мало ли кто что может сказать - в самом деле, психов и шутников на свете слишком много.

После обеда, уложив Ольфа спать, - она всегда строго следила, чтобы мальчик соблюдал режим дня - Цинтия решила на всякий случай позвонить в фирму "Клондайк".

Пока она набирала номер, и в трубке слышались щелчки многочисленных соединений, в голове ее сами собой всплыли события пятилетней давности.

... Чего они с мужем тогда не наслышались, прежде чем решили обратиться к клонаторам! Знакомые хватались за голову: "Вы что, с ума сошли? Рождение ребенка - это же чудо, а вы хотите довериться бессердечным мясникам в белых халатах, поставивших воспроизводство потомства на конвейер и штампующих детей, как кукол Барби?!". Более набожные предупреждали: "У вашего ребенка, даже если он родится с виду здоровым и благополучным, не будет души!". Третьи обвиняли: "Вы хотите, чтобы человеческая жизнь покупалась и продавалась за деньги, как во времена работорговли? Пользуясь услугами безнравственных медиков, вы тем самым обеспечиваете сверхприбыли мерзавцам, наживающимся на чужих несчастьях!"...

Они не послушали никого. Они слишком хотели ребенка, а другого способа обзавестись им не было. Даже к зачатию в пробирке они не могли прибегнуть: бесплодием страдали оба. Брать же чужого ребенка из сиротского приюта они не захотели. Они хотели испытать на себе все муки и прелести процесса появления на свет маленького человечка. Они знали: только так они смогут полюбить ребенка по-настоящему, чтобы считать его только своим родным...

Они не были одиноки в своем решении. Прежде чем им удалось попасть на прием, пришлось ждать несколько месяцев, когда подойдет их очередь.

В тот памятный день, сидя в небольшой, но уютной приемной доктора Брауштера, к которому они были записаны, Цинтия и Леонель с жадным интересом разглядывали стенд с фотографиями тех, кто уже успел побывать здесь до них. С красочных снимков улыбались счастливые лица женщин, одухотворенные радостью материнства. Там были и детские лица. Абсолютно обычные дети, со здоровыми и симпатичными мордашками, и ни один ребенок не похож на другого...

... Доктор Брауштер свершал таинство зарождения новой жизни в маленькой комнатке, где на обычном столе стояли два мощных микроскопа. Именно тут, пояснил доктор, и соединяются клетки. Вдоль стены тянулись стеллажи-шкафчики с выдвижными ящичками, напоминающие каталог в древних библиотеках.

Доктор был большим шутником. Он то и дело сыпал анекдотами, и напряжение, охватившее поначалу супругов, понемногу спало.

"Кого вы желаете: мальчика или девочку?, - осведомился Брауштер, заполняя стандартный бланк заказа. - Или кого-нибудь другого?"...

"Кого вы выбираете в качестве донора? - спрашивал он немного погодя. - Эйнштейна, Марлона Брандо или Пеле? - И, видя, что супруги замешкались с ответом, добавил: - А может быть, я вам подойду?"...

Но для них этот вопрос был давно решен. Ни Леонель, ни Цинтия не хотели копировать себя самих. Они оставили выбор "оригинала" на усмотрение Брауштера, оговорив, что для них не имеет значения, будет их ребенок клоном какого-нибудь выдающегося человека или безвестного донора. Главное - чтобы он был нормальным, обычным младенцем...

Тут доктор стал серьезным.

"Мы не замещаем Господа Бога, - сказал он, сурово глядя на супругов из-под очков. - Мы лишь чуть-чуть ему помогаем. И дети, созданные нами, отличаются от обычных только тем, что родители любят их гораздо сильнее"...

Наконец, Цинтия услышала приятный женский голос:

- Фирма "Клондайк", добрый день.

- Я прошу соединить меня с доктором Браушером, - сказала Цинтия.

Пауза. Потом она услышала:

- Простите, но это невозможно.

- Невозможно? Но почему?

- К сожалению, доктора Браушера больше нет.

В голосе сквозила отчетливая скорбь.

Сердце Цинтии сжалось от недоброго предчувствия.

- Когда это случилось? - с тревогой спросила она.

- Полгода назад. Он скончался от инфаркта, почти мгновенно. - Пауза. - Если хотите, я могу записать вас на прием к другому специалисту.

- Нет-нет, - быстро сказала Цинтия. - Меня зовут Цинтия... Цинтия Сейфи. Пять лет назад мы были вашими клиентами, и нас обслуживал доктор Браушер... Скажите, могу ли я узнать, кто был избран им в качестве донора?

- Простите, госпожа Сейфи, а разве с вашим ребенком что-то не в порядке?

- Нет... то есть, может быть... - растерялась Цинтия. - Нет, мальчик жив и здоров, но я хотела бы знать...

В голосе служащей "Клондайка" появился лед:

- Простите, госпожа Сейфи, но в соответствии с законом никто не имеет права на информацию о людях, чьи ткани были использованы в качестве исходного материала для создания клонов. Я сожалею, но это относится и к приемным родителям...

- Приемным родителям? - переспросила, не веря своим ушам, Цинтия. - О чем вы говорите, черт возьми? Мы любим нашего мальчика как родного! Да он и есть наш родной ребенок - я же сама его рожала! Вы слышите - сама!..

- Успокойтесь, госпожа Сейфи, - донеслось из трубки. - Я вас понимаю, но закон есть закон, и никто не имеет права нарушать его.

- А если я скажу, что вы использовали в качестве оригинала инопланетянина? - гневно спросила Цинтия. - Кто будет отвечать за то, что мой малыш оказался нечеловеком? Кто?!..

- Послушайте, госпожа Сейфи, - проникновенно произнесла после паузы собеседница Цинтии, - мне кажется, вы позвонили не туда, куда следовало бы... Кстати, я могла бы рекомендовать вам отличного психотерапевта. Запишите номер телефона...

- Да пошла ты!.. - уже не сдерживаясь, крикнула Цинтия и нажала кнопку отбоя.

Некоторое время она сидела без движения, прикрыв глаза. В висках тугими толчками отдавался пульс.

Мысли скакали в голове, одна страшнее другой.

Неужели все это происходит с нами на самом деле?.. Господи, сделай так, чтобы это не было правдой! Пусть это будут преступники или психи, пусть они охотятся за Ольфом из корысти или других соображений. Но пусть то, что утром мне поведал красавчик, не окажется правдой! Потому что я не вынесу этого! Я сделаю все, чтобы ребенок остался со мной - даже если для этого придется убить кого-нибудь, но без моего мальчика я не смогу больше жить!..

- Мама! - вдруг услышала она за своей спиной и оглянулась.

Дверь детской была приоткрыта - после визита "пришельца" Цинтия опасалась оставлять мальчика одного в комнате, - и на пороге стоял сонный Ольф, протирая глаза.

- Мама, - повторил он, - тот человек опять приходил к нам?

- Что ты, детка? - через силу улыбнулась Цинтия. - Спи спокойно, никто к нам больше не придет! Я здесь, рядом с тобой!

Но мальчик покачал взлохмаченной со сна головенкой:

- Нет, мама, он был в моей комнате. Я проснулся, а он стоит и смотрит на меня. А потом, когда я стал вставать, он исчез!

- Как это - исчез? - удивилась Цинтия.

- Как в сказке, - пояснил Ольф. - И еще как в кино... Он, наверное, - волшебник, да?

- Какой там волшебник! - отмахнулась Цинтия. - Негодяй он, сынок, и больше никто!.. И он тебе приснился во сне, только и всего.

- А медвежонок? - возразил Ольф. - Так же не может быть, чтобы медвежонок приснился и остался потом у меня! Этот негодяй принес мне медвежонка, вот!

Мальчик на несколько секунд исчез в своей комнате, а когда снова появился в поле зрения Цинтии, то в руках его действительно был смешной плюшевый медведь, которого у Ольфа раньше не было.

Сердце Цинтии сорвалось с обрыва в пропасть.

* * *

 

Леонель вернулся с работы не сразу, как обещал, а почти на час позже.

В ожидании его Цинтия успела известись окончательно, не зная, что делать. От Ольфа, который успел забыл о человеке, который посетил его во сне, и безмятежно собирал на полу гостиной какие-то головоломки, она не решалась отойти ни на шаг. А все попытки дозвониться на мобильный телефон мужа почему-то наталкивались на сообщение автомата: "Аппарат абонента временно отключен или находится вне зоны приема".

Когда, наконец, за дверью послышалось лязгание ключа, и Леонель появился на пороге, живой и невредимый, нервы Цинтии не выдержали, и она, опередив сына, кинулась в объятия мужа.

Слезы сами собой хлынули из ее глаз.

- Где ты пропадал, Лео? - бормотала она. - Ну, разве так можно, а?.. Я уже не знала, что подумать!..

Лео мягко отстранил жену и, пройдя в гостиную, буквально рухнул в кресло. Только теперь Цинтия заметила, что в лице его нет ни кровинки.

- Что случилось? - спросила она, бессильно опустив руки. - Что?..

Ольф вскарабкался на колени к отцу и замер, прижавшись затылком к его груди.

Однако сегодня Леонель почему-то не стал ласкать мальчика, как делал это раньше.

- Ты звонила сегодня в полицию? - спросил он у Цинтии.

- Да, но откуда ты об этом знаешь?

- Мне сказал тот тип... пришелец, - мрачно произнес Леонель. - И кстати, он посоветовал больше не делать этого. Мол, так мы ничего не добьемся.

- Какой тип? - ужаснулась Цинтия. - Такой молодой, вежливый, одетый с иголочки? Его зовут Лель?

- Нет, - качнул головой Леонель. - Со мной разговаривал другой, высокий, худой. На вид ему лет пятьдесят, а имя свое он не удосужился мне сообщить...

Цинтия без сил опустилась на диван.

- Значит, это действительно шайка, - сказала она, глядя в пустоту. - И что он тебе сказал?

- В принципе, то же самое, что и тебе. И еще он сделал мне одно предложение...

Леонель внезапно умолк и осторожно сняв Ольфа с коленей, подтолкнул его в спину:

- Иди, Олли, играй, играй...

- А ты потом научишь считать меня отрицательные числа? - спросил мальчик.

- Конечно, - рассеянно пообещал Леонель. - Обязательно научу.

... Высокий и худой человек перехватил его, едва он вышел из банка. Незнакомец сказал, что у него важный разговор к Леонелю. Они сели на скамью в сквере напротив здания банка, и неизвестный сразу перешел к делу.

Он предложил Леонелю следующее. Если супруги Сейфи согласятся отдать ребенка пришельцам, то те берут на себя улаживание различных "нежелательных последствий" исчезновения мальчика. "Не бойтесь, никто не сможет обвинить вас в том, что вы убили своего малыша", сказал незнакомец. А еще он сообщил, что инопланетяне готовы выплатить супругам крупную сумму в качестве своеобразной компенсации за моральный ущерб. Если же Сейфи пожелают завести себе нового ребенка, то пришельцы выступят в роли спонсоров, и тогда Леонель и Цинтия получат нового клона бесплатно...

- И ты спокойно слушал все эти мерзости? - воскликнула Цинтия. - Да за такие слова дают по морде!..

Но примерно такой и была первая реакция Леонеля. Он попытался схватить своего собеседника, скрутить и вызвать полицию, но руки его схватили пустоту. На скамье рядом с ним уже никого не оказалось.

После этого он отправился прямиком в полицию, где потребовал, чтобы его провели к начальнику управления. Разумеется, его требование осталось невыполненным. Правда, дежурный полицейский терпеливо выслушал Леонеля, делая какие-то пометки в блокноте, а потом вызвал одного из детективов и поручил ему навести справки.

Сразу выяснилось, что никакого Ренмарка Лиля в природе не существует. Во всяком случае, даже во всемирной базе данных, куда занесены все люди на планете, человека с таким именем и фамилией не оказалось, а национальное водительское удостоверение данному лицу никогда не выдавалось.

В результате, следствие, толком не начавшись, заглохло. Полицейский стал посматривать на Леонеля с сомнением, ему явно не верилось в историю, где в качестве киднэпперов числились какие-то мифические зеленые человечки. Хотя вслух он, конечно же, пообещал разобраться и ориентировать своих людей на поиск данных злоумышленников, но было видно, что толку от его обещаний не будет никакого...

- А почему он не выделил людей для охраны нашего дома? - поинтересовалась Цинтия. - Или ты не просил его об этом?

- Разумеется, просил. Но он отнесся к этой просьбе без энтузиазма. Сказал, что у них сейчас не хватает людей и всё в таком же роде... Мол, когда появится такая возможность, то он сразу пришлет двух агентов наблюдать за нашим домом...

- Вот подлец! - воскликнула Цинтия. - Сказал бы сразу, что не верит нам - так нет же, решил схитрить, чтобы прямо не отказывать!..

- Короче говоря, дело дрянь, - мрачно подытожил Леонель. - Эти субчики обложили нас со всех сторон. Раз они знали о твоем звонке в полицию, то, значит, контролируют наши телефоны. Во всяком случае, мой мобильный - точно, потому что когда я хотел набрать номер нашего домашнего телефона, как вызов тут же срывался. А когда звонил в другие места - все было нормально... К тому же, приходится принять как факт, что мы имеем дело не с обычными бандитами, а с существами, наделенными экстраординарными способностями.

- Ты действительно думаешь, что они - настоящие инопланетяне? - удивилась Цинтия.

- А почему бы и нет? - пожал плечами ее муж. - Или ты считаешь, что пришельцы обязательно должны быть такими, какими их описывают в статьях про НЛО? Кстати, в числе их исключительных способностей может быть и возможность менять свой облик, как мы меняем одежду!.. Они также способны мгновенно перемещаться на значительные расстояния, подделывать документы. И у них наверняка повсюду есть свои агенты!

Он внезапно замолчал.

- И что? - спросила его Цинтия. - Что отсюда следует?

Леонель отвел взгляд в сторону.

- Неужели ты сама не понимаешь? - тихо спросил он. - Они обложили нас со всех сторон, и у нас нет ни малейшего шанса добиться успеха, если мы будем просить помощи у официальных инстанций. Единственный выход - надеяться только на свои силы. Вот, смотри, чту я принес...

Он открыл портфель, который брал с собой на работу, и достал оттуда какой-то черный предмет, явно стараясь, чтобы его не видел Ольф.

Это был пистолет. Он был черным, блестящим и казался совсем не страшным. Как будто был игрушечным.

- Это я купил по пути домой, - сообщил Цинтии вполголоса Леонель. - Мало ли, вдруг пригодится?.. Он заряжен и готов к бою. Я потом покажу тебе, как с ним обращаться.

- Но я не сумею выстрелить! - в отчаянии сказала Цинтия. - Я никогда в руках не держала эти штуки!

- Сумеешь, - жестко сказал Леонель. - Если будет некуда деться. И не бойся, никто тебя не осудит, если ты убьешь преступника, посягнувшего на твоего ребенка. Тем более, если речь действительно идет об инопланетянах...

Он вдруг пересел с кресла на диван рядом с женой и обнял ее за плечи.

- А вообще, нам следует раз и навсегда выбрать, чего мы хотим, - сказал он странным голосом.

Цинтия отстранилась и недоуменно воззрилась на мужа.

- Выбрать?! - переспросила она. - О каком выборе ты говоришь, Лео? Разве могут быть какие-то сомнения в том, как нам следует поступать? Или ты считаешь, что ребенок - это кофемолка? Или стиральная машина? Разве можно заменить его другим, как какую-то запчасть?!.. А может, ты позарился на деньги, которые эти скоты пообещали взамен Ольфа?

- Конечно, ты права, милая, - извиняющимся тоном проговорил Леонель. - Но я вовсе не это имел в виду. О другом я подумал, совсем о другом... Что, если они сказали нам правду, и жизнь нашего малыша - в опасности? Неужели ты предпочтешь, чтобы он умер у тебя на руках? Подумай хорошенько над этим!

Вне себя от злости, Цинтия вскочила на ноги.

- А ты, я вижу, уже сделал для себя выбор, да? - закричала она. Ольф испуганно заплакал, но она не обратила на него внимания. - По-твоему, лучше расстаться с сыном навсегда, поверив этим мерзавцам? Да ведь если они заберут Ольфа, это будет то же самое, что он умрет для нас! Потому что никогда больше мы не увидим его, а он не вернется на Землю! И где гарантия, что эти проходимцы не врут нам, где?..

Леонель взял Ольфа на руки и обнял его вздрагивающее от рыданий тельце.

- Если бы они врали, - спокойно сказал он через плечо сынишки Цинтии, - то вряд ли сейчас он был бы здесь. При их способностях они могли бы похитить его в любую минуту. Однако они не сделали этого. Значит, они доверяют нам. И не знаю, как ты, а я верю в то, что они могут оказаться гуманнее нас...

Не видя ничего от слез, застилавших ей глаза, Цинтия резко повернулась и ушла на кухню.

В тот вечер она больше ни слова не сказала мужу.

 

* * *

 

Как и следовало ожидать, офицер полиции свое слово не сдержал. Во всяком случае, Цинтия так и не смогла заметить в окрестностях своего дома ни патрульных машин, ни переодетых полицейских.

Однажды она завела разговор с Леонелем, не лучше ли им уехать из города, хотя бы на время, но муж только невесело усмехнулся.

"Куда мы поедем? - кисло поинтересовался он. - У нас нет денег, чтобы все бросить и начать новую жизнь на новом месте, где потребуется опять покупать дом, устраиваться на работу, обзаводиться новыми связями и знакомствами... И потом, неужели ты считаешь, что нам удастся таким образом скрыться от преследования пришельцев? Если они способны улавливать телепатические сигналы Ольфа, то найдут нас хоть на краю света!"...

Он был прав. Спасаться бегством не имело никакого смысла. Оставалось лишь надеяться, что пришельцы - или те, кто выдавал себя за них, - отказались от своих злодейских планов в отношении мальчика.

Тем более, что в течение нескольких дней никаких происков со стороны инопланетян не последовало, и жизнь семьи Сейфи стала постепенно входить в колею.

Ольф чувствовал себя хорошо, но, чтобы подстраховаться, Цинтия подвергла его внеочередному обследованию в лучшей клинике города. Естественно, при этом она умолчала об опасности, о которой ее предупреждали пришельцы. На основании всесторонних исследований врачи хором заявили, что никаких причин для беспокойства за здоровье мальчика они не видят и что, более того, на генетическом уровне это - нормальный ребенок, без подозрительных аномалий и отклонений.

Тем не менее, что-то произошло с самой Цинтией под влиянием переживаний. Она стала нервной и подозрительной. Страх стал ее постоянным невидимым спутником. Она пугалась каждого шороха за входной дверью. Даже незначительный чих Ольфа нагонял на нее панику. Пистолет, который принес в тот вечер Леонель, теперь постоянно лежал в верхнем ящике комода, стоявшего в гостиной. Цинтия быстро научилась обращаться с ним - снимать с предохранителя, взводить курок и заряжать. До тренировочной стрельбы дело так и не дошло - не стоило пугать соседей пальбой.

В ее отношениях с мужем тоже произошел надлом. Из-за разногласий по поводу возможного выбора судьбы для Ольфа между супругами Сейфи выросла невидимая, но прочная стена. Если бы всего несколько дней назад кто-нибудь спросил у Цинтии, кто ей больше дурог - муж или сын, наверное, она затруднилась бы с ответом. Теперь же она знала, что сын - это единственное ее сокровище. Причем - бесценное. И она собиралась драться за него до конца. А муж как-то сам собой отошел на второй план...

Бессонными ночами Цинтия глотала слезы отчаяния, вслушиваясь в ровное посапывание сына (теперь она ночевала в его комнатке).

Господи, думала она, ну почему именно нам выпало такое?!.. Почему из сотен, тысяч клонов именно наш ребенок оказался в роли жертвы?

Тем не менее, она не сожалела о том, что они с Леонелем воспользовались услугами фирмы "Клондайк". Как бы там ни было, но за четыре с лишним года они успели познать, что такое настоящее семейное счастье. Ребенок полностью изменил их жизнь и их самих. Он стал лекарством от той язвы, которая неизбежно разъедает ткань даже самой сильной любви между бездетными супругами. Его присутствие стало тем стимулом к жизни, который придает силы даже в самые трудные минуты.

И Цинтия не представляла, как будет жить, если, не дай бог, все же лишится сына - и сможет ли жить вообще...

Через неделю она настолько осмелела, что, как и прежде, стала выходить с сыном за покупками в город. Пистолет оттягивал сумочку, придавая ощущение уверенности, хотя Цинтия понимала: в случае чего, ей не поможет никакое оружие против чудовищ в человеческом облике.

Все больше Цинтии начинало казаться, что ее страхи основаны на чем-то нереальном и фальшивом. Как в киношных мелодрамах, где ты воспринимаешь близко к сердцу сюжет и переживаешь за главного героя (или героиню). А через некоторое время впечатление от фильма слабеет, и ты сама не понимаешь, чту же заставляло тебя проливать слезы, сочувствуя чужой несчастной любви, и следить с замиранием сердца, как тот или иной положительный персонаж болтается над бездонной пропастью...

Но жизнь напомнила Цинтии, что ее не следует путать с кино или с кошмарным сном.

Однажды утром Ольф, завтракая, пожаловался на то, что у него болит горло.

Цинтия срочно вызвала врача.

Однако доктор был далек от того, чтобы считать незначительное воспаление смертельно опасной болезнью. Он насмешливо посоветовал Цинтии покупать мальчику меньше мороженого, смазал горло Ольфа какой-то мазью, прописал сироп и удалился с сознанием выполненного долга.

А к обеду у мальчика начался надрывный, сухой кашель.

Цинтия кинулась звонить мужу, но у того опять не отвечал телефон.

Зато в дверь дома раздался звонок.

Некоторое время Цинтия раздумывала: открывать или нет? Потом достала из ящика комода пистолет, сняла с предохранителя и опять положила на место.

Предчувствия ее не обманули. На крыльце опять стоял Ренмарк Лиль.

Он был один, и выражение его лица было не зловещим, а печальным и озабоченным.

- Началось? - лаконично спросил он, когда Цинтия приоткрыла дверь, не забыв накинуть цепочку.

- Убирайтесь! - вместо ответа прошипела Цинтия. - Ребенок простудился, вот и все!

- Нет, - грустно сказал пришелец. - Это именно то, о чем я вас предупреждал.

- Я все равно не отдам вам его! - крикнула Цинтия. - Пошли вы к черту с вашим лживым милосердием! И кстати, в тот раз вы не оставили никаких своих координат. Так что нечего винить меня! Я ведь все равно не могла бы вызвать вас, если бы даже захотела изменить свое решение!..

- А мы и не нуждались в вашем вызове, - пожал плечами Лиль. - Если бы вы захотели спасти жизнь ребенку, то мы бы тотчас узнали об этом. Впрочем, и теперь остается шанс... У нас с вами еще есть время. Примерно сутки... Этого, конечно, маловато для безопасной эвакуации, но мы еще можем успеть... Все это время мы будем следить за вами, и достаточно одного вашего слова - как мы будем у вас.

Он повернулся и направился к калитке.

- Постойте! - с отчаянием крикнула ему в спину Цинтия. - А если я?.. Вы возьмете меня с ним?

Лиль обернулся.

- Нет, - сказал он ровным голосом. - Это исключено. Я сожалею...

И исчез .

 

* * *

 

Цинтия почти физически ощущала, как уходит время. С каждой минутой утекала жизнь из тела ее мальчика.

Хотя внешне он был еще не так уж плох.

Несколько раз рука Цинтии тянулась к трубке, чтобы вызвать "скорую помощь", но женщина отказывалась от этого намерения. Даже если врачи заберут ее мальчика в больницу, помочь ему они все равно не смогут - теперь она уже верила, что пришельцы сказали ей правду.

Нет уж, если конец неминуем, то она будет до конца со своим ребенком. До его последнего вздоха...

Впрочем, еще была возможность избежать этого страшного конца. Достаточно ей захотеть - и Ольфа спасут от смерти гуманные пришельцы. Да и Леонель склоняется к такому варианту...

Вот только имеет ли она, мать, право добровольно отдать свое дитя существам, хотя внешне таким же, как люди, но все-таки не являющимся людьми? А где гарантия, что они не лгут? Дело-то может быть совсем в другом. Скажем, они просто стремятся уничтожить следы своего пребывания на нашей планете. Боятся, что о неземном происхождении мальчика когда-нибудь узнают официальные инстанции... Что, если они просто решили сыграть на моих чувствах, чтобы беспрепятственно завладеть Ольфом?

И потом, я же знаю, как плохо будет ребенку одному среди чужих, в обстановке, наверняка сильно отличающейся от той, к которой он привык за свою короткую жизнь. Даже если ему будет хорошо там, он все равно будет тосковать по мне, по Леонелю, по нашему уютному домику... И еще неизвестно, чту будет более жестоким: обречь его на медленную смерть здесь или на горе одиночества там, на чужой планете. Которая, возможно, никогда не станет для него родной...

Боже, ну почему я одна должна решать эту проблему?!.. А ведь не с кем мне этим поделиться, не с кем посоветоваться. Абсолютно. Нет, подруги-то есть, но недостаточно близкие, чтобы можно было надеяться на их понимание (а самое главное - на умение хранить тайну). А мама и отец мне тоже не помогут - вот уже десять лет, как их нет на этом свете...

Ты одна, совсем одна, Цинтия, и поэтому тебе одной надо решать судьбу твоего ребенка.

Даже муж, единственный самый близкий и родной человек, самоустранился от ответственности выбора.

"Ну и пусть!", решила, стиснув зубы, Цинтия. Независимо от того, чту я выберу, нам с Лео уже не жить вместе. Потому что человек, который в трудную минуту умывает руки и говорит: "Делай, что хочешь" - это не тот, кого стоит любить!..

Тем не менее, в присутствии Ольфа она старалась не подавать виду, какие муки ее терзают. Даже слезам своим не давала волю.

Все должно идти так, будто ничего не случилось.

И даже еще лучше.

Чтобы заняться делом, которое отвлекло бы ее от мучительных раздумий, и чтобы доставить радость мальчику - кто знает, сколько таких маленьких радостей ему еще осталось? - Цинтия затеяла стряпать пирог с яблочным повидлом. Любимое лакомство Ольфа.

Накормив мальчика, она уложила его спать, не отходя от его изголовья до тех пор, пока он не задышал ровно и глубоко.

На миг ей показалось, что ничего страшного не происходит, что Ольф здоров и, следовательно, все ее страхи надуманы, но не прошло и пяти минут, как мальчик зашелся во сне сильным кашлем.

Цинтия побежала на кухню, чтобы сделать чай с медом, а когда вернулась, приступ уже закончился, и ребенок опять мирно спал.

Она бессильно привалилась плечом к косяку, не отрывая взгляд от порозовевшего во сне личика.

Тяжкие мысли снова хлынули в ее голову.

А ведь ты можешь раз и навсегда избавиться от необходимости сделать выбор, шепнул ей на ухо вкрадчивый шипящий голос. Для этого надо всего лишь оставить Ольфа одного на полчаса, а самой отлучиться из дома... скажем, в аптеку... Имеешь же ты право пойти в аптеку, чтобы купить ребенку лекарство от кашля? Конечно, имеешь! И не твоя будет вина, если пришельцы воспользуются твоим отсутствием и похитят твоего малыша...

Зато никто на свете не посмеет обвинить тебя в том, что ты сама отдала мальчика инопланетянам. Ни одна живая душа. Включая, прежде всего, твоего мужа... пока еще - действующего мужа...

Господи, да что же такое я замышляю?!..

Двигаясь как автомат, Цинтия отнесла поднос с чаем обратно на кухню. Там она подняла руку и с ожесточением дала самой себе пощечину. Потом еще одну - уже по другой щеке.

Нет уж, сказала она кому-то невидимому, не дождетесь вы от меня этого!

Это мой ребенок, понятно? Мой - и ничей больше! И я сделаю все от меня зависящее, чтобы он был со мной! Называйте это эгоизмом, слепой материнской любовью, как угодно - мне все равно!

И даже если бы у меня была возможность спросить сейчас у всех матерей Земли, как они поступили бы на моем месте, и если бы большинство женщин осудили бы меня, я все равно не отступилась бы от своего решения. Потому что голосованием такие вопросы не решаются. Каждый решает их сам для себя. Так, как подсказывает ему его сердце...

Она не знала, сколько она просидела в кресле, неподвижно глядя в одну точку.

Время опять остановилось.

Когда в очередной раз она взглянула на часы, то обнаружила, что ребенок спит слишком долго. Пора его поднимать - иначе вечером не уложишь...

Но Ольф не хотел просыпаться. Она гладила его по лицу, дула в глаза и терла его руки, а он только слабо ворочался, не открывая глаз. Дышал теперь он сипло, и когда кашель снова охватил его, то был он таким страшным, словно у ребенка вот-вот разорвутся легкие.

- Олли, родненький, - с трудом выговорила Цинтия. - Что с тобой? Скажи мамочке, как ты себя чувствуешь? Где болит?

Но мальчик не отзывался. Едва ли он слышал ее.

Голова у него была горячей, а ручка - мягкой, как вареная макаронина.

Ему явно становилось все хуже и хуже.

- Олли, сыночек, - сказала, не слыша своего голоса, Цинтия. - Прости меня, дуру! Это я... я виновата во всем!..

- Почему ты? Мы оба в этом виноваты, - послышался вдруг знакомый голос за ее спиной, и Цинтия, вздрогнув, обернулась.

В дверях стоял Леонель. Лицо его было бледным и застывшим, словно его заморозили.

- Откуда ты взялся, Лео? - удивилась Цинтия. - Я же к тебе так и не дозвонилась!

- Наверное, телепатия все-таки существует, - покачал головой он. - У меня с утра сердце было неспокойно. А когда мне сказали, что в мое отсутствие мне кто-то звонил, я понял: с вами что-то неладно... Но сейчас это не важно, - махнул он рукой. - Лучше скажи, что все-таки случилось.

Цинтия наспех поведала мужу, как стремительно протекает подозрительная простуда сынишки, а также рассказала о втором визите пришельца.

- И что же ему было нужно? - осведомился Леонель.

Цинтия отвернулась.

- Ты сам знаешь, чту... Он сказал... в общем, он считает, что Ольф долго не протянет...

Леонель прошел в комнату, сел на край кровати и с нежностью провел рукой по щеке мальчика.

- Да, - сказал глухо он. - Похоже, инопланетянин был прав... Мальчику плохо. А завтра будет еще хуже. Конечно, если...

Он не закончил фразу, но Цинтия поняла, что муж хотел сказать: "если Ольф доживет до завтра".

- Ну, и что нам делать? - с отчаянием спросила она.

Леонель отвел глаза:

- Ты знаешь мое мнение на этот счет, - сказал он. - Но я не хочу уговаривать тебя. Окончательное решение остается за тобой, Цинтия.

Он вдруг потянулся и взял с полки шкафчика, где были выстроены в ряд любимые игрушки Ольфа, черного медвежонка. Того самого, которого мальчику когда-то принес пришелец. Цинтия еще тогда хотела выбросить игрушку, но Ольф не дал ей этого сделать. "Мама, пусть мишка останется у меня, - попросил он. - Ведь это же игрушка, а разве игрушки могут быть в чем-то виноваты?" - и Цинтия уступила мольбам сына.

- Ты знаешь, дорогая, - сказал Леонель странным голосом, вертя в руках игрушку, - мне кажется, я догадался, почему этот тип так хочет, чтобы мы отдали им ребенка.

- Ну, и почему же? - вяло поинтересовалась Цинтия.

- Потому что именно с него был клонирован наш мальчик.

Цинтия вздрогнула:

- Ты хочешь сказать, что он - все равно что отец для Ольфа?

- Скорее всего. Во всяком случае, он испытывает к ребенку именно такие чувства.

Цинтия закусила губу:

- Ну и что? - холодно произнесла она. - Да пусть он считает себя кем угодно! Я выносила, родила и воспитала нашего мальчика! У чужака нет никаких прав на Олли!.. Так я решила - и так будет!

Леонель внезапно встал и, ни слова не говоря, вышел из комнаты.

В нерешительности оглянувшись на неподвижное тельце сына, Цинтия последовала за мужем.

Пошатываясь, как пьяный, Леонель спустился в гостиную, где рухнул в кресло, обхватив голову руками, и принялся раскачиваться из стороны в сторону так, будто его точила изнутри нестерпимая боль.

- Почему? - промычал он, не отнимая ладоней от лица. - Ну, почему вы так жестоки? Даже в своей любви!.. Да вы - не просто дикари, вы - звери!..

- Вы? - переспросила Цинтия. - Кто это - "вы"?

Внезапно взгляд ее упал на входную дверь, и она мгновенно всё поняла.

- О боже, - упавшим голосом сказала она. - Ты - не Леонель!.. Потому что мой муж не смог бы войти в дом. Посмотри: дверь заперта изнутри, и ключ до сих пор торчит в замке!

Человек, сидевший в кресле, наконец, отнял руки от своего лица. В глазах его стояли слезы. Но это лицо и эти глаза уже не принадлежали мужу Цинтии.

Перед ней был опять Лиль.

- Что ж, вам не откажешь в наблюдательности, Цинтия, - сказал он, успокаиваясь и доставая из кармана платок, чтобы вытереть глаза. - Извините за маскарад, но я не мог поступить иначе. Дело в том, что за вашим домом наблюдает целая свора хорошо обученных агентов спецслужбы. Если я не ошибаюсь, она называется у вас Общественной Безопасностью.

- Что-о? - протянула Цинтия. - Откуда тут мог взяться ОБЕЗ?

- Ваш муж... Это он сообщил им обо всем. Я не знаю, зачем он так поступил, но этим он все испортил. Ведь эти люди циничны и расчетливы. Они решили использовать вашего сына в качестве приманки. Они знают всё и понимают, что Ольф все равно умрет, и от него им не будет никакой пользы. Зато они могут поймать меня - живого и здорового инопланетянина...

- И за это вы убили Леонеля? - сдвинула брови Цинтия.

- Разумеется, нет. Мы лишь временно нейтрализовали его. Уверяю вас, когда все кончится, он вернется к вам.

- Но зачем вам понадобилось приходить сюда? - удивленно воскликнула Цинтия. - Я же еще днем сказала вам, что вам не на что надеяться!..

Лиль мельком глянул на часы.

- Я не уйду отсюда до тех пор, пока... пока есть надежда убедить вас в том, что вы должны поступиться своими инстинктами и отдать нам ребенка. Я все-таки надеюсь...

Он вдруг замолчал, словно прислушиваясь к чему-то.

Потом вскочил и быстро сказал:

- Похоже, счет уже пошел на минуты. Ну же, решайтесь!..

Цинтия сделала шаг назад и, не оглядываясь, наощупь выдвинула ящик комода.

Потом сделала быстрое движение, и в ее руке появился пистолет.

- Уходите отсюда! - сказала она, прицелившись в пришельца. - Немедленно!.. Дайте мне попрощаться с моим малышом!.. Убирайтесь! Слышите?!.. Иначе я выстрелю! И рука моя не дрогнет! Клянусь!..

Лиль исчез. Но не успела Цинтия перевести дух, как пришелец вновь возник в двух метрах от нее, и в руках его был Ольф. Лицо мальчика заметно посинело, дыхание стало хриплым и очень редким.

- Вот, прощайтесь, - сказал Лиль, протягивая Цинтии обмякшее детское тельце. - Что же вы стоите?! Поцелуйте его перед смертью!.. И всю оставшуюся жизнь вспоминайте этот проклятый миг, когда вы не сделали то, что должны были сделать!..

Лицо его было перекошено, глаза метали молнии, руки дрожали. Он был бы страшен, если бы не боль и отчаяние, сквозившее из каждой черточки его лица.

Цинтия опустила пистолет.

Внезапно что-то произошло, она сама не поняла, чту именно. Словно порыв сильного ветра ударил по дому. И мгновенно с петель слетела входная дверь, а большое - от пола до потолка - окно в гостиной разлетелось вдребезги, и в комнату с разных сторон ввалились три силуэта в черных масках, таких же черных, плотно облегающих тело комбинезонах и с короткоствольными автоматами в руках.

И чей-то голос, усиленный мощным мегафоном, оглушительно прорычал:

- Не двигаться! Руки вверх!

Стволы были нацелены на Лиля, и тот неподвижно замер с ребенком на руках. Он был не только оглушен, но и ослеплен. Автоматы обезовцев были оснащены лазерной подсветкой, и красно-фиолетовые лучи скрестились на лице пришельца.

Двигаясь все так же быстро, обезовцы окружили Лиля.

- Опустите ребенка на пол! - приказал инопланетянину один из силуэтов, движением фокусника доставая откуда-то наручники из неестественно блестящего металла. - И не вздумайте выкидывать свои штучки - с пулей вам все равно бесполезно соревноваться.

Но Лель стоял не шевелясь. Казалось, он не слышит, чту ему говорит обезовец. Глаза пришельца были прикованы к Цинтии.

- Тогда вы, мадам, - бросил агент Цинтии, не поворачивая к ней головы. - Подойдите и возьмите у него мальчика! Да опустите вы свою пукалку - мы его держим на мушке!.. Только осторожно, эти типы способны на...

Он не договорил.

Первая же пуля, которую Цинтия выпустила из пистолета, разнесла ему череп. Следующими выстрелами были сражены двое других обезовцев - они не успели понять, чту, собственно, происходит и кто в них стреляет.

Цинтия стреляла не целясь, но рука ее действительно не дрогнула.

Потом она опустила дымящийся ствол пистолета и сказала Лилю только два слова:

- Вы успеете?..

Когда человек растворился в воздухе вместе с ребенком, она, хладнокровно переступив через растекавшуюся по полу кровь, подошла к креслу, на котором остался лежать игрушечный медвежонок, взяла его и, прикрыв глаза, прижала пушистую мордочку к своему лицу.

 

___________

 

Самый наглядный эффект клонирования - дать возможность бездетным людям иметь своих собственных детей. Миллионы семейных пар во всем мире сегодня страдают, будучи обреченными оставаться без потомков... Какие трагедии, какие семейные драмы возникают на этой почве! И вот, оказывается, эту ситуацию можно изменить. Можно иметь своего собственного ребенка...

Из статьи "Клонировать? Конечно!" (Журнал "Знание - Сила", № 5 за 1998 год)

 

Опасная тенденция - требовать ребенка. Как будто иметь ребенка является неотъемлемым правом человека. Мы теряем христианское понимание детей как подарка, а не права, которое Бог или жизнь должны удовлетворять по нашему первому требованию.

Тимоти Джонс, представитель Американского совета церквей

 

 

 

Hosted by uCoz